чём-то, но промолчал.

- Весна, девушка, мне - девятнадцать лет, я был солидно осведомлён по амурной части, а тут ещё - человек противный. Почему же он может, а мне нельзя? Изо всего этого в сумме получился скандал, чёрт их возьми! Зная, что девушку держат строго, я поймал её и предъявил серьёзные требования, а иначе, говорю, ваше дело - швах! Я был парень видный, и меня очень удивило, что она заартачилась, мы поссорились, и нечаянно я разорвал ей кофточку на груди. Конечно - крик, люди, заседание педагогического совета, и меня исключили... да. А этот осёл - остался.

- Брагин? - спросил доктор.

- Ну да.

- А девочка? - спросила Капитолина.

- Ей, вероятно, пришлось солоно... Я тогда же перебрался в юнкерское...

Он нахмурился, задумавшись, сердито оттопырив губы. Потом налил коньяку, выпил и пошёл к двери, шаркая туфлями.

Взглянув на его отражение в зеркале, женщина, краснея, опустила глаза, доктор взял её руку и потянул к себе, она, покорно склоняясь, прошептала:

- Ой, не надо...

Не спеша, властно доктор прижался губами к её губам, потом встал и начал шагать, громко стуча каблуками.

- Зачем ты позволяешь ему пить? - тихонько спросила женщина.

- А тебе не всё равно?

- Ночью у него будет припадок, я не люблю возиться...

- Скоро конец.

- Фи, как ты говоришь?

- Как?

- Странные вы, мужчины...

- Да?

- Страшные...

- Вот как...

Капитолина закинула руки за голову и сказала вполголоса:

- А ты, ты - положительно способен на преступление.

Доктор взглянул на неё, говоря:

- Испортила ты себе голову разным вздором. Ну что ж, напишет он завещание в твою пользу, да?

- Не знаю...

- Если ты не сумеешь заставить его написать завещание - будет глупо. Что ты будешь делать, когда он умрёт?

- С тобой жить.

- А жену - отравить прикажешь?

Капитолина засмеялась тихонько:

- Ты - удивительный! Ты даже и говоришь, как преступник...

- Слушай, - сердито сказал доктор, глядя в зеркало, где отражалась дверь, - если ты не сумеешь обеспечить себя...

- Ах, перестань! Ну, сделаюсь кокоткой - это очень интересно, почитай-ка...

- Вздор!

- По-твоему, и madame Дюбарри - вздор? И Диана де-Пути? - спросила женщина.

Доктор, загнув бородку к носу, молчал, а она говорила с удивлением:

- Просто ужас, какой ты невежда, как мало знаешь историю и женщин... Когда мы будем жить вместе, я тобою займусь. Нужно читать, а то и говорить не о чем, согласись...

В стёкла бил дождь. Сухо скрипел паркет под ногами доктора. Отражение огня, ползая по ножкам стола, странно оживляло его, казалось, он раскачивается и сейчас тоже пойдёт по комнате, звеня рюмками и стаканами.

- Я попробую поговорить с ним о завещании, - говорил доктор. - Но он относится ко мне подозрительно. Он сильно болен. Следовало бы его уложить...

Усмехаясь, Капитолина сказала:

- Уложить - это говорят преступники. Я его уложил, уложу...

Пошатываясь и мыча, вошёл Паморхов, высоко подняв брови, прислушиваясь и спрашивая:

- Вы - о чём?

- Капитолине Викентьевне необходим массаж, если она не хочет полнеть.

- Да, я не хочу. Уж я и так кубышка...

- Э-с,- сказал Паморхов, опускаясь в кресло,- массаж, да... Не перейти ли в гостиную?

- Здесь больше воздуха, - заметил доктор. - И во всех хороших романах беседуют у камина - так? - спросил он женщину.

Она кивнула головой.

- Что же ты хотел сказать этой историей с девушкой? - спросил доктор, усаживаясь против хозяина.

Паморхов усмехнулся, оглядываясь, и, помолчав,