машиной.
Маргарита провожала глазами шествие, прислушиваясь к тому, как затихает вдали унылый турецкий барабан, выделывающий одно и то же «Бумс, бумс, бумс», и думала: «Какие странные похороны... И какая тоска от этого »бумса«! Ах, право, дьяволу бы заложила душу, чтобы только узнать, жив он или нет! Интересно знать, кого это хоронят с такими удивительными лицами?»
– Берлиоза Михаила Александровича, – послышался рядом несколько носовой мужской голос, – председателя МАССОЛИТа.
Удивленная Маргарита Николаевна повернулась и увидела на своей скамейке гражданина, который, очевидно, бесшумно подсел в то время, когда Маргарита загляделась на процессию и, надо полагать, в рассеянности вслух задала свой последний вопрос.
Процессия тем временем стала приостанавливаться, вероятно, задерживаемая впереди светофорами.
– Да, – продолжал неизвестный гражданин, – удивительное у них настроение. Везут покойника, а думают только о том, куда девалась его голова!
– Какая голова? – спросила Маргарита, вглядываясь в неожиданного соседа. Сосед этот оказался маленького роста, пламенно-рыжий, с клыком, в крахмальном белье, в полосатом добротном костюме, в лакированных туфлях и с котелком на голове. Галстук был яркий. Удивительно было то, что из кармашка, где обычно мужчины носят платочек или самопишущее перо, у этого гражданина торчала обглоданная куриная кость.
– Да, изволите ли видеть, – объяснил рыжий, – сегодня утром в Грибоедовском зале голову у покойника стащили из гроба.
– Как же это может быть? – невольно спросила Маргарита, в то же время вспомнив шепот в троллейбусе.
– Черт его знает как! – развязно ответил рыжий, – я, впрочем, полагаю, что об этом Бегемота не худо бы спросить. До ужаса ловко сперли. Такой скандалище! И, главное, непонятно, кому и на что она нужна, эта голова!
Как ни была занята своим Маргарита Николаевна, ее все же поразили странные враки неизвестного гражданина.
– Позвольте! – вдруг воскликнула она, – какого Берлиоза? Это, что в газетах сегодня...
– Как же, как же...
– Так это, стало быть, литераторы за гробом идут? – спросила Маргарита и вдруг оскалилась.
– Ну, натурально, они!
– А вы их знаете в лицо?
– Всех до единого, – ответил рыжий.
– Скажите, – заговорила Маргарита, и голос ее стал глух, – среди них нету критика Латунского?
– Как же его не может быть? – ответил рыжий, – вон он с краю в четвертом ряду.
– Это блондин-то? – щурясь, спросила Маргарита.
– Пепельного цвета... Видите, он глаза вознес к небу.
– На патера