вы пристаете? - сказал Тит. - Мало вам набезобразничали!

- Я набезобразничала! Да я еще с ним разговариваю. - Она проворно вытащила булавки и швырнула шляпу на стол вместе с зонтом и жакетом. Идиоты несчастные! Кончено! Остаюсь! - Она поправила волосы и села.

Николай Николаевич громко вздохнул...

- Тит, - сказала Мунька, - принеси сыру, фруктов и бутылку шампанского. Хлеба не забудь...

- Денег нет, - сказал Тит мрачно.

- Честное слово, один рубль остался, - Николай Николаевич радостно подскочил на стуле.

- В таком разе, колбасы купи и водки. Поедим и в кровать...

Тит не двигался. Мунька задышала сильно.

- Сходи, Тит, купи, - поспешно сказал Николай Николаевич.

Тит убежал. Мунька сообщила, что "тело тоскует, пойти корсет снять", и, шаркая башмаками, пошла в спальню. Николай Николаевич, облокотясь на колени и сложа руки ладонями вместе, сидел не шевелясь... Все на свете ополчилось против него. Господи, где же выход? Николай Николаевич одним глазом поглядывал на темную иконку в углу, не совсем уверенный, что бог поможет... "Жениться разве на самом деле? Сонечка Репьева, наверно, глупа, толста, влюбчива, - барышня из провинции. Очень, очень плохо".

Вернулся Тит с колбасой и водкой, вышла Мунька в розовом капоте, который все время запахивала, чтобы мальчишка задаром не глядел на ее прелести, и принялась за еду. Выпивала, крякала, ела колбасу, задрав ногу на колено.

Николай Николаевич глядел на Муньку, и к ненависти его примешивалось странное уважение перед силой девушки и здоровьем... "Жует вкусно и твердо, так что даже щекотно в скулах, и пища, наверно, отлично переваривается в желудке; ляжет в постель и тотчас заснет. жаркая, как печь, и будет видеть глупые сны, а наутро их расскажет... Но все-таки Мунька свинья", - подумал он.

В это время позвонили в прихожей... Тит побежал отворять и сейчас же вернулся; лицо у него было испуганное и отчаянно любопытное.

- Князь Тугушев! - сказал он вполголоса. Мунька весело подмигнула. Николай Николаевич кинулся к ней, шипя: "Уйди же, уйди", затем метнулся в прихожую. Мунька проворчала: "Вот еще, у князя глаза не лопнут на меня смотреть, не чужие, слава богу..."

В прихожей, снимая перчатки, стоял князь. Руки он Николаю Николаевичу не подал, а, глядя на вешалку, сказал по-русски: "Мило, очень мило..."

То же самое он пробормотал, войдя в столовую... Николай Николаевич пододвинул стул, князь сел и слегка раскрыл рот...

- Здравствуйте, - обиженно сказала Мунька. - Не узнаете, что ли?

- Ах, это вы, крошка, я узнал. Очень мило! - Князь вынул серебряный портсигар, осторожно, как драгоценность, взял худыми пальцами папироску, но, спохватившись, положил обратно... Затем пробормотал невнятное.

- Что? - крайне предупредительно спросил Смольков, но князь, не глядя на него, показал портсигаром на Муньку.

- Нельзя ли нам одним?

Николай Николаевич сделал испуганно-сердитые глаза. Мунька пожала плечами и ушла в спальню.

- Я принужден... - сказал князь, одутловатые щеки его подпрыгнули, он закрыл глаза. - Одним словом, я все видел и слышал сегодня, я принужден бить вас по лицу.

При этом он слегка поклонился. Николай Николаевич быстро поднялся, застегивая пуговицы, и стал глядеть на перстень на руке князя.

- Но это не все. Я принужден, но я этого не сделаю: я не хочу сплетен. Вы принуждены будете уехать и как можно скорее сделать что-нибудь, жениться, например, - этим вы спасете честь... честь... - Князь заикнулся и встал, все еще не