Вчера некто известный вам бросился с колокольни Ивана Великого, коллежский асессор Рыбаренко…

- Как, Рыбаренко бросился с колокольни?

- Как изволите говорить… вчера в пять часов…

- И убился до смерти?

- Как изволите говорить…

- Но что его к этому побудило?

- Не могу доложить… причины неизвестны… Но смею сказать, что напрасно… коллежский асессор!.. далеко ли до коллежского советника… там статский советник… действительный…

Семен Семенович впал в щелканье; и во все остальное время его визита Руневский ничего более не слыхал.

- Бедный, бедный Рыбаренко! - сказал он, когда ушел Теляев. Клеопатра Платоновна глубоко вздохнула.

- Итак, - сказала она, - пророчество исполнилось вполне. Проклятие не будет более тяготить этот род!

- Что вы говорите? - спросили Руневский и Владимир.

- Рыбаренко, - отвечала она, - был незаконнорожденный сын бригадирши!

- Рыбаренко? сын бригадирши?

- Он сам этого не знал. В балладе, которую вы читали, он странным образом предсказал свою смерть. Но это предсказание не есть его выдумка; оно в самом деле существовало в фамилии Ostoroviczy.

Веселое выражение на лицах Даши и Владимира уступило место печальной задумчивости. Руневский погрузился также в размышления.

- О чем ты думаешь, мой друг? - сказала наконец Даша, прерывая общее молчание.

- Я думаю о Рыбаренке, - отвечал Руневский, - и еще думаю о том, что видел во время своей болезни. Оно не выходит у меня из головы, но ты здесь, со мною, и, стало быть, это был бред!

Сказав эти слова, он побледнел, ибо в то же время заметил на шее у Даши маленький шрам, как будто от недавно зажившей ранки.

- Откуда у тебя этот шрам? - спросил он.

- Не знаю, мой милый. Я была больна и, верно, обо чтонибудь укололась. Я сама удивилась, когда увидела свою подушку всю в крови.

- А когда это было? Не помнишь ли ты?

- В ту самую ночь, когда скончалась бабушка. Несколько минут перед ее смертью. Это маленькое приключение было причиною, что я не могла с нею проститься: так я вдруг сделалась слаба!

Клеопатра Платоновна в продолжение этого разговора чтото про себя шептала, и Руневскому показалось, что она тихонько молится.

- Да, - сказал он, - теперь я все понимаю. Вы спасли Дашу… вы, Клеопатра Платоновна, разбили каменную доску… такую ж доску, какая была у дон Пьетро…

Клеопатра Платоновна смотрела на Руневского умоляющими глазами.

- Но нет, - сказал он, - я ошибаюсь, не будем более об этом говорить! Я уверен, что это был бред!

Даша не совсем поняла смысл его слов, но она охотно замолчала. Клеопатра Платоновна бросила благодарный взгляд на Руневского и стерла две крупные слезы со своих бледных ланит.

- Ну, что ж мы все четверо повесили головы? - сказал Владимир. - Жаль бедного Рыбаренки, но помочь ему нельзя. Постойте, я вас сейчас развеселю: не правда ли, Теляев славный упырь?

Никто не засмеялся, а Руневский дернул за снурок колокольчик и сказал вошедшему Якову:

- Когда бы ни приехал Семен Семенович, нас никогда для него нет дома. Слышишь ли? никогда!

- Слушаюс! - отвечал Яков.

С этих пор Руневский не говорил более ни про старую бригадиршу, ни про Семена Семеновича.



СЕМЬЯ ВУРДАЛАКА

Историю в повести «Семья вурдалака» рассказывает старый маркиз, господин д\'Юфре, один из членов дипломатического конгресса, состоявшегося в Вене в 1815 году. Вечером у камина он поведал собравшейся компании подлинный случай, который произошел с ним во времена его молодости, в 1759 году, когда по делам дипломатической