Тут и вся тайна политики: надобно показать, что русский народ глуп и помощи от него напрасно ждать!

- Н-ну, - сказал Сухобаев, покачивая головой, - это как-то не того-с, не убедительно мне! На мой глаз - не тут опасность!

- Нет - тут, именно в этом месте! - жарко сказал Тиунов, срывая руки со стола.

Они заспорили, сначала хоть и горячо, но вежливо, подыскивая наиболее круглые и мягкие слова, а потом всё более сердито, грубо, зло и уже не стесняясь обижать друг друга.

- Какой же вы голова городу, ежели не понимаете общего интереса жителей? - ехидно спрашивал кривой, а Сухобаев, глядя на него сбоку, говорил вздрагивающим голосом:

- Вы сами, почтеннейший, распространяете бессмыслие, да-с!

Кожемякин сидел ошеломлённый всем, что слышал, огорчаясь возникшим спором, желал остановить его и не умел.

- Погодите-ка, - бормотал он, - не в этом ведь дело, надо согласие...

Перед ним стояло лицо Хряпова, неотвязно вспоминались слова старика о добре, которое надо делать с восторгом, до безумия, и слова эти будили приятно тревожную мысль:

"Вдруг все проникнутся насквозь этим и - начнётся..."

- Постойте-ка, вы! - обращался он к спорящим. - Давайте-ка сообща...

Сухобаев, жёлтый со зла, сверкал глазами и, усмехаясь, ядовито говорил:

- Не-ет, с этим я никак не соглашусь, совсем не согласен!

- А - отчего? - сухо спрашивал Тиунов, воткнув в лицо ему свое тёмное око.

- От того самого, что причастие к жизни должно иметь свой порядок-с!

- Это какой же?

- А такой: сначала я, а после и вы, - да-с!

- Я вперёд вас не забегаю, но - спрашиваю вас: вы до сего дня где были?

- Я? Тут!

- Так-с! А здесь что - Россия или нет?

- Здесь-то?

Сухобаев замолчал, видимо, боясь ответить.

- То-то и есть, - говорил Тиунов, как-то всхрапывая, - то-то вот и оно, что живём мы, а где - это нам неизвестно!

- Вот - верно! - согласился Кожемякин. - Василий Васильич, это, брат, верно!

- Почему? - тревожно кричал Сухобаев. Кожемякин не мог объяснить и, сконфуженно вздохнув, опустил глаза, а кривой бойко забарабанил:

- Потому, первее всего, что чувствуем себя в своём уезде, своём городе, своём дому, главное - в дому своём! - а где всё это находится, к чему привязано, при чём здесь, вокруг нас Россия, - о том не думаем...

- Во-от! - примирительно воскликнул Кожемякин, а Сухобаев вдруг затопал ногами на одном месте, точно судорогой схваченный, задохнувшись прохрипел:

- Прощайте-с! - и быстро убежал.

- Ах, господи! - огорчённо сказал Кожемякин, вставая на ноги и глядя вслед ему. Тиунов тоже вскочил, наклонил голову, высунув её вперёд, и, размахивая правой рукой, быстро заходил по комнате, вполголоса говоря:

- То же самое, везде - одно! В каждой губернии - свой бог, своя божья матерь, в каждом уезде - свой угодник! Вот, будто возникло общее у всех, но сейчас же мужики кричат: нам всю землю, рабочие спорят: нет, нам - фабрики. А образованный народ, вместо того, чтобы поддерживать общее и укреплять разумное, тоже насыкается - нам бы всю власть, а уж мы вас наградим! Тут общее дело, примерно, как баран среди голодных волков. Вот!

Он наткнулся на стол, ощупал его руками, сел и начал чесать шрам на месте глаза, а здоровый его глаз стал влажен, кроток и испуганно замигал.

- Вот, Матвей Савельич, я - кривой, а у него, у головы, на обоих глазах бельма! И даже можно сказать, что он дурак, не более того, да!

Капля пота скатилась с его щеки, оставив за собою светлый след, ноздри его дрожали и губы двигались