знаю, как, но только всем жертвовали… И в эту, в душу народа шли… Душа к душе говорили.

— Что было, того не будет, Мета, — сказал неожиданно Михаил. — Но станем верить, что будет еще лучше. Жив дух, жив народ… А там посмотрим.

Старик тяжело поднялся и сделал знак Ригелю.

— Мне надо еще сказать вам…

— Постой, прощай, ухожу, — подошел к хозяину Модест.

Обиженно и молча простился с Романом Ивановичем. Поцеловал руку у Жени. Ушел. Ригель повел Федота в свой кабинет, деловые какие-то разговоры.

Скрылась и Женя, хлопотать об обеде. Михаил, Роман Иванович и Мета перешли в гостиную. Остались там втроем.




Глава двадцать восьмая

БАРОН


Наташа приехала дней через пять-шесть.

Приехала утром, в дождь. Потоки воды уныло бежали по стеклам извозчичьей кареты. Вокруг было грязно и неуютно. Дома ее встретил холод, несмотря на затопленный камин, и Юс, красноглазый. Михаил еще спал.

— Юс, наверно, опять всю ночь пропадали. Вон у вас какие глаза.

— Это я рано встал. Вчера, правда, поздно шлялись, да ведь и Шурка тоже, втроем мы, с бароном.

— С каким бароном?

— Да с потомком-то декабрическим. Это я его так прозвал. Барон Роман Розен, ныне смененный, и попросту Сменцев.

— Ах, не балаганьте, Юс. Давайте мне сюда кофе, ближе к огню, и рассказывайте.

— Так ладно? Мерси-с. А чего рассказывать?

— Да о Сменцеве, конечно.

— Словно о женихе интересуетесь. Вот, влюбитесь. Он, видно, к успехам привык. Наша Мета уж ему в рот смотрит. Эка, что кривой.

— Юс, я уйду. Или перемените тон.

— Хорошо, — согласился Юс и переменил тон. Сказал совсем серьезно:

— Коли по совести — этот не дурак.

— И не святой?

— Черт его, по совести сказать — его не раскусишь. Какой там, черт его, святой. Ничего этого не видно. Видно, что не дурак.

— А вы его сколько раз встречали?

— Да много. Шур с ним у Ригеля свиделся, барон-то с Женей старые однокорытники. Сто лет тому назад где-то вместе сидели. Ну, а после — и Шур к нему, и он сюда. Всячески. Теперь Володька тоже отыскался, Володька шляется. У Меты все вместе были. А вчера втроем как закатились…

Наташа нетерпеливо повела плечами.

— Ужасно вы глупо рассказываете, Юс. О чем же говорили со Сменцевым?

— Если я глупо, на то я и дурак, — обиделся Юс. — Спрашивайте братца, когда восстанет. А я уж вам сказал: весьма сообразительный мальчик этот барон. И настойчивый. Так, сразу послушать, что он про народные устои и глубокие двигатели расписывает, — конечно, дико. Но, черт его, сам дельный. Шур нет-нет — и поддакнет. Потому что дельно. Провокатор, может, — неожиданно заключил Юс.

Наташа даже привскочила.

— Да что же вы с ним возитесь, если думаете… Опять?

— Ничего я не думаю. Черт его, разве в него влезешь. Он, вот, в салонах разных там околачивается, прямо так и рассказывает. С княгинями, с попами…

— Ну, коль рассказывает, вряд ли что-нибудь… — усомнилась Наташа.

— Однако мы о нем со стороны знаем — от кого? А деньги у него откуда, коли свое имение мужикам отдал?

— Ну, поехало! Во-первых, мы от Флорентия знаем. Или он тоже, по-вашему?..

— Нет, просто дурак… — буркнул Юс.

— А во-вторых, у Флорентия отец миллионер, — забыли? Да и очень скромен, кажется, барон ваш…

Юс почесал в затылке, хотел что-то возразить, но в эту минуту вошел Михаил. Наташа бросилась к нему. Нежно поцеловались. Очень они любили друг друга.

— Что, как у вас? Что Орест?

— Ничего, ему получше. А ты?

Наташа была недовольна рассказами Юса, но и Михаил не порадовал: