работе над водевилем. Возможно, что другой причиной прекращения работы Чехова было неверие в силы соавтора, который не имел никакого опыта драматурга.

8. «Сила гипнотизма» (1887), водевиль. Его замысел Чехов импровизировал зимой 1887 г. при встрече с Леонтьевым (Щегловым) в Петербурге (запись в дневнике Щеглова 11 декабря 1887 г. – ЛН, стр. 480). В своих воспоминаниях Щеглов изложил «сценарий»: «Какая-то черноглазая вдовушка вскружила головы двум своим поклонникам: толстому майору с превосходнейшими майорскими усами и юному, совершенно безусому, аптекарскому помощнику. Оба соперника – и военный, и штатский – от нее без ума и готовы на всякие глупости ради ее жгучих очей, обладающих, по их уверению, какой-то особенной, демонической силой. Происходит забавная любовная сцена между соблазнительной вдовушкой и толстым майором, который, пыхтя, опускается перед вдовушкой на колени, предлагает ей руку и сердце и клянется, что из любви к ней пойдет на самые ужасные жертвы. Жестокая вдовушка объявляет влюбленному майору, что она ничего не имеет против его предложения и что единственное препятствие к брачному поцелую… щетинистые майорские усы. И, желая испытать демоническую силу своих очей, вдовушка гипнотизирует майора, и гипнотизирует настолько удачно, что майор молча поворачивается к двери и направляется непосредственно из гостиной в первую попавшуюся цирюльню. Затем происходит какая-то водевильная путаница, подробности которой улетучились из моей головы, но в результате которой получается полная победа безусого фармацевта. (Кажется, предприимчивый жених, пользуясь отсутствием соперника, подсыпает вдовушке в чашку кофе любовный порошок собственного изобретения.) И вот в тот самый момент, когда вдовушка падает в объятия аптекаря, в дверях появляется загипнотизированный майор, и притом в самом смешном и глупом положении: он только что сбросил свои великолепные усы… Разумеется, при виде коварства вдовушки „сила гипнотизма“ моментально кончается, а вместе с тем кончается и водевиль.

Помню, над последней сценой, то есть появлением майора без усов, мы оба очень смеялись. По-видимому, „Силе гипнотизма“ суждено было сделаться уморительнейшим и популярнейшим из русских фарсов, и я тогда же взял с Чехова слово, что он примется за эту вещь, не откладывая в долгий ящик» (Чехов в воспоминаниях, 1954, стр. 143).

Когда, после постановки «Медведя», Леонтьев (Щеглов) напомнил о «Силе гипнотизма», Чехов ответил 2 ноября 1888 г.: «„Силу гипнотизма“ я напишу летом – теперь не хочется». «Когда несколько лет спустя, – вспоминал Леонтьев (Щеглов), – в одно из наших московских свиданий я попенял Чехову, отчего он не написал обещанного водевиля, Чехов задумчиво, как бы про себя, проговорил:

– Ничего не поделаешь… нужного настроения не было! Для водевиля нужно, понимаете, совсем особое расположение духа… жизнерадостное, как у свежеиспеченного прапорщика, а где его возьмешь, к лешему, в наше паскудное время?.. Да, Жан, написать искренний водевиль далеко не последнее дело!» (там же, стр. 151).

После смерти Чехова Леонтьев (Щеглов) сам написал пьесу: «Сила гипнотизма, шутка в 1 действии Антона Чехова и Ивана Щеглова» (1910).

9. «Гром и молния» (1888), водевиль. Замысел изложен в письме к Суворину 23 декабря 1888 г.: «Я придумал для Савиной, Давыдова и министров водевиль под заглавием „Гром и молния“. Во время грозы я заставлю земского врача Давыдова заехать к девице Савиной. У Давыдова зубы болят, а у Савиной несносный характер. Интересные разговоры,